Шестнадцать мгновений осени
Исаев – не Штирлиц, а Джеймс Бонд
Исаев ещё не знает, что через 20 лет станет Штирлицем
Вообще-то, у актёра Даниила Страхова обширная фильмография и солидный список театральных работ. И он уже достаточно известен и популярен у зрителя. Но роль в сериале «Исаев» наверняка сделает его на какое-то время просто самым знаменитым.
– Даниил, образ Штирлица, или Исаева, навсегда связан с именем Вячеслава Тихонова. Принимаясь за роль, вы представляли себе реакцию зрителей на ваше прочтение легенды?
– Я хорошо понимал, что нас всех и меня в частности будут сравнивать с предшественниками. Единственное решение этой проблемы – меньше о ней раздумывать. Разумеется, я ни в коей мере не пытался подражать Вячеславу Тихонову. Да и мой персонаж, в сущности, другой человек, совсем не Штирлиц. События фильма развиваются за двадцать лет до Второй мировой войны. То есть Максим Максимович Исаев и Отто фон Штирлиц – это два отдельных друг от друга персонажа, просто объединённых сюжетом долгой человеческой жизни. У нас в сценарии это такой Джеймс Бонд по-русски, если хотите. Только, на мой взгляд, психологически разработанный гораздо разнообразнее.
Конечно же, до того как начать работать над этой ролью, я ещё раз пересмотрел «Семнадцать мгновений весны», перечитал Юлиана Семёнова, другие материалы. Но это всё детали – необходимые, но не достаточные. Можно всё прочитать, всё просмотреть, но самому ничего не сделать. Мы с режиссёром Сергеем Урсуляком, как вы понимаете, не ставили перед собой задачи копировать Тихонова, его удивительную органику, его актёрскую технику. Если бы мы это сделали, то были бы исключительными идиотами. Наш молодой Исаев – персонаж ещё несколько наивный, революционно-романтический отчасти. Конечно, мы помнили о том, что зритель знает всю историю героя, знает эпопею Штирлица. Но вот сейчас, в нашем фильме, у него вся жизнь впереди. Правда, мы всё равно знаем, что в Москву он не вернётся, с женой в кафе «Элефант» увидится очень не скоро, в будущем у него страшная война, Берлин, радистка Кэт. И благодаря этим обстоятельствам, оставленным за скобками, мы пытались наполнить авантюрный сюжет пронзительным драматическим содержанием. Тем содержанием, что так тонко раскрыто в фильме Татьяны Лиозновой.
Если найти время внимательно пересмотреть «Семнадцать мгновений весны», нельзя не понять, насколько трагичен, одинок, символичен этот герой. Я, когда стал смотреть, неожиданно открыл для себя множество новых подробностей. Причём раньше я был уверен, что «Семнадцать мгновений весны» помню наизусть – от первого до последнего кадра. Этот фильм так давно вошёл в нашу жизнь, что мы его уже не смотрим, а запускаем как фон. А сами занимаемся своими делами. И напрасно. Это не только детектив, это очень глубокое произведение.
– Съёмочная группа, насколько можно понять, тоже претендовала не просто на детектив...
– По-моему, да. Наш фильм ведь даже не про Исаева как такового. А про время – 20-е годы ХХ века. Труднейшее для нашей страны время, в котором не было ни правых, ни виноватых. Кроме того, у нас совсем другая романтическая линия. Если в «Семнадцати мгновениях...» зритель лишь угадывал, какие чувства к жене приходится скрывать герою Тихонова, то в нашем фильме он увидит, как эти чувства зарождались. Но самым главным и трудным для меня оказалось показать состояние персонажа, который понимает: вскоре ему предстоит отказаться от любви, близких, от своего прошлого, да и от будущего тоже. Стать человеком практически без корней и родины.
– Говорят, что снимать фильм начали в Севастополе сразу с финальных сцен. Наверное, это внесло какие-то дополнительные сложности в работу?
– Знаете, кино почти всегда устроено дурацким образом – ты должен уметь включаться в любой эпизод сценария. Но в один день снять финал, тем более 16-серийного фильма, невозможно. И мы снимали в Севастополе в течение двух месяцев не только финальные сцены, но и многие эпизоды второй части картины. Те, которые происходят в городе, на природе.
– Вы говорили, что, если роль получится, вам предстоит долгие годы жить в её тени. Это пугает?
– Когда мне предложили эту роль, я продумал все варианты. Тем более подобный опыт, когда тебя ассоциируют с сыгранным тобой героем, у меня уже есть. Первые четыре года после сериала «Бедная Настя» меня все воспринимали исключительно как того самого барона Корфа. Помню, даже гаишник остановил, говорит: «Я из-за тебя купил на кухню второй телевизор! Жена оторваться от вашей «Насти» не может, а у меня хоккей!»
– Среди ваших партнёров, кажется, все нынешние кинознаменитости: Михаил Пореченков, Константин Лавроненко, Андрей Мерзликин...
– Чем партнёры сильнее, тем работать легче. Особенно если рядом режиссёр, контролирующий ситуацию. Каждый актёр, и я прежде всего, в силу специфики профессии тянет одеяло на себя. И только режиссёр может всё сбалансировать и верно расставить акценты. Для Сергея Урсуляка авторитеты не важны, он никому на площадке не позволит вести какую-то свою игру. Поэтому работалось над фильмом легко.
– Ваша театральная карьера складывается, кажется, более проблематично? Вы уже сменили несколько театров?
– Изначально у меня с театром складывались вполне приличные отношения. Я даже получил две премии. Но каждый театр в Москве существует по своим законам. Я поменял четыре театра, и всё время мне приходилось внедряться в новое семейство. Это трудно. А антрепризы, которые мне предлагают, не интересны с точки зрения драматургии и задач. Мне вообще сложно угодить, но так уж я устроен. У меня, кажется, репутация капризного и избирательного артиста. По мнению многих коллег, мои амбиции не соответствуют моему статусу. Возможно, они правы.
– Но антрепризы вы всё же не миновали. Ведь это вы играли Чикатило в спектакле Андрея Житинкина?
– Это было очень давно. И, честно говоря, я не отношусь к той работе серьёзно. Понятно, что об этом часто вспоминают: всё же сам Чикатило. Но о чём говорить, если этот спектакль мы сыграли в Москве всего один раз. Просто Андрей Житинкин – гениальный пиарщик, он так организовал информационное пространство вокруг своей работы, что о спектакле говорят до сих пор.
– Какую из своих работ – в театре или в кино – вы могли бы назвать наиболее удачной?
– Юрий Шарок в «Детях Арбата». Её заметили. Другое дело, что сам фильм не получил должного внимания и той оценки, которую он, с моей точки зрения, заслуживает. «Грозовые ворота», я думаю, очень честная и достойная работа.
– Вы сейчас один из самых востребованных актёров. По-видимому, у вас одновременно много предложений?
– Такое бывает. И это надо ценить. Конечно, я бы хотел сыграть всё. Но, несомненно, должны быть разумные пределы. Но плох тот артист, который не хочет сыграть всё.
– Это касается и сериалов?
– В меньшей степени. Рано или поздно приходит осознание того, что, сколько бы души ты ни вкладывал в «мыльные» произведения, они очень недолговечны. Я говорю не про славу, а про долговечность картины, самого продукта. Ну да, в сорока странах прошла «Бедная Настя». И что? Минуло пять лет, и кто сегодня скажет, что эта работа осталась в сердцах людей? Как, к примеру, «Война и мир» Бондарчука. Да никто.
Автор: Беседовал Юрий Арпишкин
Источник: Gudok.ru
29.10.2009.