Еврей — лишний на празднике жизни

В Театре имени Моссовета состоялась премьера «Венецианского купца» Шекспира. Постановку осуществил режиссер Андрей Житинкин, а на роль богатого еврея Шейлока театр пригласил Михаила Козакова.

Текст «Венецианского купца» большинство зрителей услышит со сцены впервые в жизни: пьеса Шекспира не ставилась у нас с незапамятных времен. Между тем мировой сценой «Купец» всегда был востребован. Причина отставания явно не в невежестве наших театров, а в щекотливости главной коллизии. Богатый еврей Шейлок, ссужая деньги купцу Антонио, выставляет чудовищное условие: фунт живого мяса заемщика в случае просрочки, а потом еще и требует мясо через суд. Только женская хитрость да судебная казуистика позволяют избежать резни и посрамить еврея.

Понятно, что играть такое стеснялись: прослыть антисемитом никому неохота. С другой стороны, пьесу можно повернуть в пользу вредного богача: шекспировский еврей упрям и мстителен, но то и дело напоминает о своих унижениях, к тому же по ходу действия лишается любимой дочери и дома. Так что Шейлок — подарок для русской сцены, канон которой предписывает искать в злом доброго. Но с этой задачей мировой театр справился самостоятельно. Страдания Шейлока давно разглядели и много раз сыграли.

Впрочем, в этой пьесе Шекспира, как часто у него бывает, немало алогичных и произвольных поворотов. Но многие вопросы просто неправомерны. В частности, бессмысленно сегодня задаваться вопросом, был ли автор антисемитом или совсем даже наоборот. Конечно, в «Венецианском купце» главной служит онтологическая оппозиция «иудей—христиане», а не бытовая «еврей—нееврей». И Житинкин с Козаковым вроде бы решают держаться именно первой. Спектакль начинается с молитвы: покрыв голову таласом и не обращая внимания на копошащуюся рядом групповуху, козаковский Шейлок хмуро и сосредоточенно молится на не-понятном древнем языке.

Второй акт начнется таким же сольным выходом, но это будет уже не молитва, а упрек Всевышнему: продал Ты народ наш за бесценок. Именно эти строчки актер делает ключевыми в роли. У Шейлока-Козакова счет к небесам больше и важнее, чем расчеты с людьми. Даже измена и потеря дочери в спектакле оказываются проходными событиями. Но зато слово «закон», которое много раз повторяет еврей на суде, звучит не столько требованием соблюдения государственного закона, сколько стоической демонстрацией верности религиозному Закону. И призывы к милосердию Шейлок отвергает не из кровожадности, а потому, что не понимает этой христианской категории. Он чужой среди прочих героев и стать своим вовсе не стремится.

Будучи в Театре Моссовета человеком со стороны, чужим актером, Михаил Козаков играет Шейлока собранно и, как показалось, даже осторожно. Во всяком случае, не так своенравно, как позволяет иным актерам статус приглашенной звезды. Если бы режиссер был более последователен в своих сценических решениях, то любопытная линия религиозного противостояния могла бы стать в спектакле основной. Но Житинкин, поднаторевший в постановках разного рода сценических шоу, на самом деле никаким определенным идеям, кроме идеи зрелищности и увлекательности, не следует.

Смотреть «Купца» не скучно. Режиссер каждому из артистов придумал характерные детали, а вместе с художником Андреем Шаровым разодел героев в дорогие разноцветные кожаные и некожаные наряды. Чаще всего они просто вычурные, но иногда — «говорящие». Шейлок является на заседание суда в защитного цвета камуфляже, точно из военизированных поселений на западном берегу Иордана. А перед купцом-просителем предстает олигархом, по мобильному телефону справляющимся о делах на бирже. У купца Антонио в исполнении Александра Голобородько внешность бывшего партработника и нынешнего депутата, так что понятные аллюзии возникают сами собой. Но как возникают, так и рассеиваются — за такими решениями отдельных сцен не кроется никакого дополнительного смысла.

Мобильной связью в «Венецианском купце» вообще пользуются довольно активно. Сватовство к капризной девушке Порции представлено как шумная телеигра. Но это не значит, что театр всерьез превращает Шекспира в мыльную оперу из жизни новых русских или какую-нибудь пародию на эту жизнь. Все гораздо проще, ведь действие происходит в Венеции, у воды. На авансцене налит бассейн, по помосту разбросаны разновеликие мячи, в воздухе полощутся флажки и флаги. В Венеции должен быть праздник. И хотя в финале режиссер опять берет упущенную им серьезную ноту— дочь несчастного еврея выносит ритуальный семисвечник и одну за другой пальцами гасит свечки,— сомнений не должно остаться: не место Шейлокам с их неразрешимыми проблемами там, где все конкретно наслаждаются жизнью.

Роман Должанский
Коммерсант, 30 ноября 1999 года


Поделиться

КНОПКИ СОЦСЕТЕЙ

Дизайн и оформление сайта: Nika

Поиск по сайту



Введите ваш запрос для начала поиска.

КАРТА САЙТА

Контакты

  • Email: nika@daniil-strahov.ru
  • Вопросы по работе сайта, обмен ссылками пишите на

  • Email: admin@daniil-strahov.ru