Сергей Урсуляк: «Штирлица не повторить»
Экстра М. Автор: Юлия Шигарева. 19.10.2009.
Когда Сергей Урсуляк ещё только собирался снять сериал о юности легендарного разведчика Максима Максимовича Исаева, взяв за основу ранние романы Юлиана Семёнова, было понятно, что проект этот вызовет массу эмоций. Потому что Штирлиц, он же Исаев, – это «наше всё». Однако сам Урсуляк к критике относится спокойно.
– Я прекрасно понимаю, что соперничать с «Семнадцатью мгновениями весны» нелепо – этот фильм уже вошёл в коллективное сознание. Это всё равно что пытаться написать современный вариант песни «Священная война» или «День Победы», пытаясь переплюнуть тех авторов. Так что мне бы хотелось, чтобы меня судили по законам того фильма, который снимал я.
– Когда брались за сериал, книги Юлиана Семёнова перечитывали уже по-другому, с учётом акцентов, что расставило новое время?
– Я не люблю подобный подход: вот, изменилось время, и мы теперь против «красных». А завтра время изменится – и мы снова примем их сторону. Мы же вообще «двинутые» на своей истории. Причём двинутые не в смысле серьёзного её изучения, а в эмоциональном плане. И как только речь заходит о героях или участниках революции, мы тут же тех, кто действовал тогда, в 20-е годы, проверяем всей Советской властью. Включаем туда и 1937, и 1949 годы, и прочие чёрные страницы истории. Но люди, действующие в этих романах Семёнова, отвечают только за то, что делали лично они. Да, тогда происходило много всего, в том числе и страшного. Но всё равно было ощущение, что, может быть, эти трагедии, страдания ненапрасны. И судить я никого не хочу – у меня нет права сомневаться в искренности тех, кто существовал по одну и по другую сторону баррикад.
Урсуляк о Тихонове
«Я работал с В. Тихоновым и в перерывах между съёмками любовался им: тому, как он смотрит в пространство, обдумывая какие-то моменты, как закуривает… Это имитировать невозможно»
– Почему мы вообще не можем спокойно относиться к своей истории? Мы либо всё топчем, либо героизируем.
– Люди, обладающие широтой кругозора, предпочитают факты эмоциям. А у нас именно эмоции преобладают. Спокойнее ко всему надо относиться. Особенно к тому, что произошло почти сто лет назад. Нам бы с сегодняшним днём разобраться. Если бы мы с такой же горячностью пытались решить нынешние проблемы, думаю, нам всем жилось бы легче.
– В фильме начальник спрашивает Исаева: «А вы, Максим Максимович, за кого – за «красных» или за «белых»?» А вы, господин режиссёр, за кого?
– Я не могу быть за «белых» – по происхождению, по стране, в которой вырос. Я – советский человек и никуда от этого не денусь. Прекрасно понимаю, что революция – в какой бы стране она ни происходила – это чудовищная вещь. Хотя бы потому, что почти никогда не бывает бескровной. Что на смену революционной романтике всегда приходят чудовища. И те, кто делал революцию, под их натиском погибают. Я не за «красных» и не за «белых». По-моему, у каждого тогда была своя правда, никто не хотел зла России. Не надо считать, что одни были ангелами, а другие – наймитами Германии. Всё гораздо сложнее. Не верю я в то, что революция могла произойти просто потому, что немцы дали большевикам денег. Так не бывает! Ведь и события 1991 года легче всего объяснить происками мировой закулисы. Но нет! 70% населения страны были рады августовскому перевороту. Но опять же, как говорил Чехов, если бы знать!.. Так что у меня позиция примиренческая. Мне жалко всех.
– Режиссёры, которые сегодня снимают исторические картины, жалуются, что тяжело подбирать типажи – слишком уж лица у нас изменились.
– Да уж, лица молодых сегодняшних актёров хороши для программы, где бьют по морде на ринге, но не очень хороши для изображения мыслей. И в связи с этим выбор у меня был небогатый. Но хороший артист отличается тем, что, например, лицо Серёжи Маковецкого можно прилепить к любой эпохе, и он в этой эпохе и остаётся. И Даниил Страхов, играющий молодого Исаева, – из тех актёров, в ком виден интеллект. Хотя задачи сделать из него второго Тихонова не было. Тихонов – слишком яркая индивидуальность.